Саммит ШОС в Самарканде стал вердиктом однополярному миру. Благодаря России и Китаю организация вышла за рамки региональной и готова противопоставить себя Западу.
На фоне текущей стремительно изменяющейся обстановки нынешний саммит ШОС имел глобально-стратегическое значение как для его участников и "сочувствующих", так и для всего остального мира, включая открытых и тайных недоброжелателей.
По мнению экспертов, у всех на глазах вопреки западным санкциям рождается новая модель сотрудничества, основанная на равноправии и принципах многополярного мира. Она позволит странам-участникам ШОС сотрудничать, отказавшись от диктата доллара.
Россия смогла оживить ШОС, наполнив её актуальными смыслами
Эту тему в программе "Без цензуры" ведущий Никита Комаров обсудил с сопредседателем Ассоциации содействия повороту на Восток Максимом Кузнецовым.
Никита Комаров: Каково значение ШОС как организации в новой реальности?
Максим Кузнецов: В 90-е годы это была организация для диалогов в сфере безопасности, там обсуждались вопросы, связанные с противодействием терроризму, вокруг Афганистана, поскольку с ним граничит большое количество стран ШОС. Тогда организация была скорее мёртвой, чем живой.
Актуальным смыслом ШОС стала наполняться в последние несколько лет благодаря России, которая рассматривает её как организацию сотрудничества развивающихся стран как противовес Западу, как противовес "Большой семёрке".
При этом Китай увидел перспективы организации в экономическом ключе и стал наполнять ШОС экономическим смыслом, то есть он хотел сделать её организацией, продолжающей инициативу одного пояса, одного пути. На базе ШОС Китай хочет продвигать проекты, связанные со взаимными инвестициями, с развитием товарооборота и с продвижением инициативы пояса и пути, которая так важна для Пекина.
МАКСИМ КУЗНЕЦОВ: "АКТУАЛЬНЫМ СМЫСЛОМ ШОС СТАЛА НАПОЛНЯТЬСЯ В ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ БЛАГОДАРЯ РОССИИ, КОТОРАЯ РАССМАТРИВАЕТ ШОС КАК ПРОТИВОВЕС ЗАПАДУ". ФОТО: ЦАРЬГРАД
– Многие очень поверхностно представляют значение ШОС. Какие там проекты реализуются, в каких направлениях? Сейчас это организация экономического, геополитического сотрудничества, в области безопасности?
– Сейчас ШОС находится в поиске своей новой модели, склоняющейся в сторону политико-экономического сотрудничества. Мы видим, что в последнее время в организацию вступило достаточно большое количество участников. Раньше там не было Пакистана и Индии. Сейчас в ШОС появились новые наблюдатели, в частности, Египет, это крупная развивающаяся страна со стомиллионным населением.
Китай тоже пугают "сдерживающими санкциями"
– ШОС уже выходит за рамки Евразии.
– Да, география расширяется, приходят новые участники. Та же Турция, важная региональная держава, принимает участие в работе ШОС в качестве наблюдателя.
Приходят другие страны. И у всех есть свои интересы. Частично они заключаются в том, что страны, участвующие в ШОС, недовольны текущей мировой архитектурой, текущей системой мировых отношений и местом, которое им в этой системе уделяется. Вот Китай недоволен тем, что его воспринимают как фабрику мира, причём фабрику невысокотехнологичную.
В последний момент США запретили Китаю закупать определённые чипы, сейчас Китаю говорят: мы против вас санкции введём, чтобы вы на Тайвань не напали, не дай Боже.
То есть в отношении Китая действует похожая с Россией логика сдерживания. В 2017–2018 годах против нас тоже вводили санкции со словами: "Мы вводим против вас санкции, чтобы вы чего-то плохого не сделали". Все эти санкции носили достаточно провокативный характер и их ввели бы в любом случае.
Сейчас в Китае ВВП на душу населения составляет примерно 12 тысяч долларов в год, что плюс-минус сопоставимо с Россией, это средний уровень, то есть это небогатая страна. Богатые страны где-то обычно от 30 тысяч долларов начинаются. Значит, Китаю нужно ещё стать в 2,5–3 раза сильнее, чтобы мы могли сказать, что это страна с высоким уровнем достатка, развитая и богатая.
У всех государств, которые входят в ШОС, есть определённые претензии к тому, как выстроена мировая архитектура, к тому, как работают правила международной торговли и мировой финансовой системы или те же международные институты, которые призваны содействовать развитию, а на самом деле не всегда эту задачу реализуют.
– Если всё это подытожить, можем констатировать, что ШОС из площадки региональной трансформируется в сторону геополитической организации, которая имеет свои амбиции и претензии как минимум отстаивать интересы стран-участников.
– Это постепенный процесс. В один момент это не случится. Потому что внутри ШОС есть страны с противоположными интересами. Сложно представить, чтобы Пакистан или Индия имели в чём-то схожую повестку.
ШОС или БРИКС – в чём различия?
– Но в НАТО тоже рядом находятся Турция и Греция. В ОДКБ – Киргизия и Таджикистан. Подобного рода площадки как раз и нужны для того, чтобы как-то разруливать конфликтные ситуации между странами. Есть несколько организаций в мире, которые на что-то претендуют и в которых участвует Россия, наверное, помимо ШОС больше на слуху БРИКС. Основные отличия БРИКС от ШОС? Какая организация, может, более перспективна для России?
– Это разные вещи. В принципе, и то и другое объединяет достаточно крупные развивающиеся страны. В двух этих организациях Россия пересекается с теми же Китаем, Индией, но есть и различия.
БРИКС в большей степени географически дифференцирован, там есть и Бразилия, и ЮАР. ШОС – это более континентальный союз, за пределами Евразийского континента там только Египет сейчас вырисовывается, но опять же, пока в статусе наблюдателя.
По поводу того, какая из этих организаций более жизнеспособна, тут надо учесть, что у БРИКС есть новый банк развития, у него уже есть свой капитал, есть своя штаб-квартира, там уже есть люди, которые сидят на казначействе и выделяют деньги под развитие каких-то реальных проектов в этих странах.
А в ШОС какие-то конкретные институты пока ещё на стадии становления, но вместе с тем потенциал ШОС здесь действительно большой, потому что всё-таки при прочих равных у России больше тем для обсуждения в рамках именно евразийского сообщества, чем с той же самой Бразилией.
При этом у нас с Бразилией очень схожая экономика. Если мы посмотрим на то, как вёл себя наш фондовый рынок за последние лет 20, то между бразильским индексом и российским будет очень высокая корелляция. Потому что страны находятся на сопоставимом уровне экономического развития, обе являются экспортёрами. Структура экспорта тоже во многом похожа – это нефть, сельское хозяйство, природные ресурсы. Но в то же время тем для обсуждения в той же самой сфере безопасности, в той же самой сфере экономического сотрудничества у нас всё-таки больше со странами Средней Азии.
У ШОС есть претензии на глобальность
– Если конкретизировать, ШОС всё-таки региональная организация, несмотря на её масштаб – в странах-участницах проживают 3-4 миллиарда человек. И ШОС мы рассматриваем как организацию для решения проблем на конкретной территории – от Средиземного моря до Тихого океана. А БРИКС – тут можно усмотреть и некие амбиции на какое-то глобальное доминирование?
– На текущий момент сложно так говорить. Потому что если мы посмотрим на ту же Самаркандскую декларацию, то там тоже были претензии на какие-то глобальные истории не только в пределах Евразии. Там говорится и про противоракетную оборону, что нехорошо ракеты ставить по всему миру, это не способствует глобальной безопасности. Там и про глобальное экономическое сотрудничество, и про многое другое.
Если мы посмотрим эту финальную декларацию, там не было привязки именно к региону. То есть организация себя тоже видит как некий глобальный альянс, и приглашение Египта раздвигает эти рамки.
