Америка опять пытается перестроить Ближний Восток
Администрация Байдена, похоже, подталкивает Соединенные Штаты ко все более тесному фактическому военному союзу с Израилем, хотя у двух стран никогда не было договора о взаимной безопасности.
Это развитие событий продолжает тенденцию, которая стала особенно заметной во время правления администрации Дональда Трампа, в последние дни которой министерство обороны включило Израиль в зону ответственности Центрального командования США, объединенное командование, охватывающее Ближний Восток. В заявлении Пентагона об этом переходе Израиль был назван «ведущим стратегическим партнером Соединенных Штатов».
Источники в администрации Байдена сообщили Уильяму Аркину из Newsweek, что бюрократическая реорганизация объединенных командований была «самым глубоким изменением» для вооруженных сил США в отношении отношений с Израилем с момента основания этого государства. Выражалась надежда на то, что это в конечном итоге приведет к созданию на Ближнем Востоке альянса, подобного НАТО, который будет направлен против Ирана, России и Китая.
Вступление в военный союз с любым иностранным государством — это важный шаг, который сопряжен с серьезными рисками, особенно с риском быть втянутым в чужую войну. Этот шаг нельзя предпринимать без тщательного рассмотрения того, что альянс необходим для выполнения важных требований безопасности и что выгоды перевесят затраты и риски.
Нет никаких публичных указаний на то, что переход к тесному военному партнерству с Израилем рассматривался как-либо подобным образом. Эта ситуация контрастирует, например, с недавним вопросом о приеме Финляндии и Швеции в НАТО. Хотя принятие двух североевропейских стран пользовалось широкой поддержкой на фоне конфликта на Украине, по крайней мере, были некоторые дебаты и рассмотрение плюсов и минусов этого расширения Атлантического альянса, в том числе в Конгрессе. Тщетно искать сопоставимые дебаты об обязательствах перед Израилем.
Условия, оправдывающие принятие тех обязательств, которые влечет за собой любой альянс в области безопасности — формальный или фактический — включают подлинную и значительную военную угрозу со стороны враждебной державы. Это должна быть угроза, с которой потенциальные члены альянса не могут справиться в одиночку. И угроза должна быть такой, что, если бы она материализовалась и не была удовлетворена, геополитический исход серьезно повредил бы интересам США.
Предоставление обязательств по обеспечению безопасности потенциальному союзнику не должно быть благотворительностью, если позаимствовать формулировку, которую президент Украины Владимир Зеленский использовал в своем недавнем обращении к конгрессу с просьбой о дальнейшей помощи. Альянс должен приносить пользу Соединенным Штатам, а не только другим участникам соглашения. Обязательства должны быть двусторонними, предпочтительно с другими участниками Североатлантического союза, желающими и способными оказывать Соединенным Штатам помощь способами, которые в отсутствие этих обязательств они могли бы и не предпринимать.
Наконец, хотя внешние обстоятельства могут привести к вступлению в альянс стран с заметно отличающимися внутренней политикой и обществами, условия, оправдывающие альянс, с большей вероятностью будут присутствовать, когда фундаментальные ценности ими разделяются. Общие ценности делают очевидным удар по интересам США, если партнер уступит внешней угрозе, а общие ценности делают партнера более готовым помогать Соединенным Штатам.
НАТО предоставляет полезные сравнения и контрасты. Расширение Североатлантического союза в 1990-х годах и некоторое использование в операциях за пределами региона весьма сомнительны, как и то, следовало ли НАТО вообще продолжать существовать после окончания холодной войны.
Но когда НАТО была создана в 1949 году, условия, оправдывающие такой союз, казалось, действительно существовали. Они включали в себя серьезную военную угрозу в виде Красной армии, оккупирующей Восточную Европу, неспособность европейских демократий, все еще преодолевающих последствия Второй мировой войны, справиться с этой угрозой в одиночку и тот очевидный удар по интересам США, чем был бы захват Западной Европы Советами.
Двусторонний характер обязательства был подчеркнут, когда единственная ссылка на критическую статью 5 Североатлантического договора, в которой нападение на одного члена должно рассматриваться как нападение на всех, была сделана в ответ на нападение на Соединенные Штаты в сентябре 2001 года.
В основе всего этого лежали общие ценности либеральной демократии. Более поздние отклонения от этого со стороны Польши и особенно Венгрии, которые стали больными местами в Европейском союзе, а не только в НАТО, являются исключениями, подчеркивающими правило.
Условия, в которых находится современный Израиль, сильно отличаются от всего этого. На Ближнем Востоке нет враждебной угрозы, даже отдаленно сравнимой с Красной армией в Европе 1940-х годов. Ни одна враждебная держава не способна достичь гегемонии в регионе. Сам Израиль является выдающейся военной державой в регионе благодаря своим технологически превосходящим обычным силам и, как обычно считается, обладанию единственным ядерным оружием в регионе. Израилю не нужен военный союз с Соединенными Штатами, чтобы быть защищенным от внешних угроз.
Ни в одном мыслимом сценарии какая-либо иностранная держава не пересекла бы реку Иордан или гору Хермон, чтобы напасть на Израиль. Главная проблема безопасности Израиля — и серьезная утечка ресурсов и внимания израильских сил обороны — возникла сама по себе: оккупация палестинской территории и подавление насильственных реакций порабощенного коренного населения, которое там живет.
Оккупация и связанное с ней подавление не отвечают интересам США. Вместо этого они противоречат американским интересы, увековечивая конфликт и источник нестабильности и ассоциируя Соединенные Штаты с зачастую смертоносным отрицанием прав человека — отрицанием, которое усугубляет проблемы безопасности США, подпитывая терроризм и антиамериканизм в регионе.
Общие ценности не объединяют Соединенные Штаты и Израиль так, как либерально-демократические ценности объединили Америку с Западной Европой. Правовая система Израиля и чувство государственности основаны на благоприятном отношении к одной этнической/религиозной группе и ее институционализированном превосходстве над другими группами. Израиль использует демократические методы внутри привилегированной группы, но ни одно государство, которое отказывает в политических правах миллионам жителей земли, которой оно управляет, и которую Израиль рассматривает для других целей как неотъемлемую часть своей собственной территории, не является демократией.
Новое израильское правительство — самое экстремистское на сегодняшний день — еще больше увеличит разрыв в ценностях, поскольку Израиль все глубже погружается в расизм и апартеид.
Недостаточная ценность Израиля как военного союзника для Соединенных Штатов была подчеркнута во время операции «Буря в пустыне», кампании по изгнанию Ирака из Кувейта в 1991 году.
Соединенные Штаты настаивали на том, чтобы Израиль не присоединялся к борьбе против иракского режима Саддама Хусейна, несмотря на усилия этого режима вовлечь Израиль в вооруженное противостояние ракетными ударами по израильской территории. Вмешательство Израиля подорвало бы усилия администрации США по сплочению арабской коалиции, противостоявшей Ираку.
Некоторые комментаторы, включая Пентагон в его заявлении о перестановках в объединенном командовании, утверждают, что улучшение отношений Израиля с несколькими арабскими государствами (так называемые «Соглашения Авраама») делает более тесное военное сотрудничество с Израилем сегодня более безопасным, чем раньше.
Но привлечение арабских автократий — таких, как ОАЭ и Бахрейн, которые еще более резко отклоняются от американских ценностей и являются участниками местного соперничества, не совпадающего с интересами США, — только увеличивает шансы того, что Соединенные Штаты будут втянуты в чужие ссоры. Более того, улучшение отношений Израиля с несколькими автократическими режимами, ставшее возможным только благодаря дополнительным платежам администрации Трампа, не устранило резонанса, который нерешенный палестинский вопрос сохраняет во всем арабском мире и в большей части мусульманского мира за его пределами, и это придает Израилю отрицательную ценность как союзнику. Этот резонанс был продемонстрирован многочисленными выражениями поддержки палестинцев на недавнем турнире Кубка мира в Катаре.
В других комментариях на протяжении многих лет утверждалось, что Соединенные Штаты получают преимущество от мастерства Израиля в вопросах безопасности — таких, как борьба с терроризмом и развитие военных технологий. Но уместен вопрос о том, насколько больше Израиль мог бы сделать, если вообще он смог бы что-либо сделать, в этих областях с некоторой сопутствующей выгодой для Соединенных Штатов, чем он делал бы в любом случае, даже без масштабной финансовой и дипломатической поддержки, которую он получает, или без военного союза, к которому тяготеют Соединенные Штаты.
У Израиля есть свои веские причины, даже без таких американских подарков, продавать свои военные технологии и сотрудничать в борьбе с терроризмом.
Когда узкие цели Израиля, связанные с его военной деятельностью, сталкиваются с интересами США, страдают именно интересы США — несмотря на финансовые и дипломатические услуги США, оказанные Израилю. Это варьировалось от убийства отдельного гражданина США до более масштабного нападения на американское судно и его экипаж во время войны.
Риски более тесных военных отношений с Израилем связаны со склонностью Израиля ввязываться в смертельные передряги. Израиль — это ближневосточное государство, которое распространило свой военный вес, совершив многочисленные нападения на территории других стран, больше, чем любое другое государство в регионе. Израиль неоднократно инициировал войны, в том числе крупную в 1967 году, которая началась с нападения Израиля на Египет. Позже последовали неоднократные вторжения Израиля в Ливан, многочисленные разрушительные военные нападения на населенный палестинцами сектор Газа, атака на иракский ядерный реактор (атака, которая возродила и ускорила тайную иракскую программу создания ядерного оружия), а позже аналогичная атака в Сирии.
В настоящее время Израиль продолжает непрерывную воздушную кампанию против целей в Сирии, которая продолжается уже много лет и включает в себя десятки налетов. До сих пор ожесточенная перестрелка между Израилем и Сирией велась почти исключительно в этом направлении, но вероятность эскалации с участием либо Сирии, либо ее иранских или российских союзников значительна.
Сегодня шансы на то, что Израиль спровоцирует новую войну с участием Ирана, весьма велики.
Угроза военного нападения на Иран была лейтмотивом израильских лидеров, частью стратегии разжигания максимальной враждебности по отношению к Ирану как способу достижения других израильских целей. Когда Биньямин Нетаньяху ранее возглавлял израильское правительство, предотвращение израильского нападения на Иран было одним из мотивов для администрации Барака Обамы использовать интенсивную дипломатию, чтобы заблокировать все возможные пути к иранскому ядерному оружию.
Сейчас, когда Нетаньяху вернулся к власти во главе своей радикальной коалиции, а Иран расширил свою ядерную программу в ответ на глупый отказ Дональда Трампа от соглашения, которое серьезно ограничивало эту программу, опасность того, что Израиль спровоцирует войну с Ираном, как никогда велика. Для Нетаньяху предпочтительным сценарием было бы, чтобы Соединенные Штаты, а не Израиль, взяли на себя основное бремя и издержки такой войны. Особенно учитывая длительный опыт Израиля в проведении тайных операций против Ирана, способность правительства Нетаньяху манипулировать событиями и реализовывать такой сценарий является существенной.
Подводя итог, можно констатировать, что военный союз с Израилем приносит Соединенным Штатам мало пользы или вообще не приносит ее, но влечет за собой серьезные издержки и риски, особенно риск быть втянутым в войну, развязанную не из-за интересов США, а из-за целей иностранного режима.
Автор: Пол Пиллар — Paul R. Pillar — 28 лет прослужил в ЦРУ, был одним из ведущих аналитиков агентства. Занимал руководящие государственные должности, в том числе офицера национальной разведки по Ближнему Востоку и Южной Азии, заместителя начальника контртеррористического центра директора Центральной разведки и исполнительного помощника директора Центральной разведки. Он ветеран войны во Вьетнаме и отставной офицер резерва армии США. В настоящее время — профессор Джорджтаунского университета (исследования проблем безопасности).
Перевод Сергея Духанова.
